Вокруг кружится вечное лето, а я начинаю по осеннему грустить.
Узбекистан радушно встретил нас внимательными к странным иностранкам погранцами, переживающими о ввозе порнографии нами через границу. Но потом Ташкент сгладил впечатление шумными базарами с теплыми лепешками и дешевыми персиками, древними мечетями с минаретами, светящимися ночью высоко-высоко, веганским мороженым и, конечно же, вкуснейшим в моей жизни пловом сабининой мамы.
От Курбан байрама мы благополучно сбежали в горы и заночевали на высокогорном жайляу, на котором к нам в гости заходили чабаны, звали Машу на свидание (погулять в степи) и приносили неподалеку растущие грецкие орехи. Я впервые плела дреды в горах, смотря на вершины и огромные просторы равнин, жарила маршмеллоу на костре и немного скучала, что далекие котики не видят этих красот. Потом мы катились арбузиками с горы, освещаемые сначала закатом, потом луной, а потом и светом придорожных чайхан подгорного кишлака. Здесь нас подобрал застопленный водитель, всех четверых с рюкзаками, убрав с заднего сидения пачки миллионов сум. Глядя на нас, загоревших и пыльных и сетуя, что мы весь день не ели, он купил нам лепешек и сладчайшего винограда, который, наверное, даже за пределы страны не вывозят, такой он дорогой и вкусный. Словно сам шайтан-искуситель создал его для нашего наслаждения и кулинарных оргазмов.
Узбекистан для меня - страна самого быстрого и гостеприимного стопа, спящих на улице на топчанах продавцов фруктов по ночам и круглосуточного плова.
А скоро я смогу своими глазами увидеть, за что Ходжа Насреддин так любил Бухару и Самарканд. Нас ждут Хива и глиняные дома, в которых можно лежать во внутреннем дворике на топчане с пиалой чая и смотреть на те же звезды, которые с древних обсерваторий изучали восточные мудрецы. А луна будет так же светить на теплые каменные стены, как и две тысячи лет назад. Или даже больше, ведь это одни из древнейших городов на земле.